Он пригласил меня в «наше» кафе. Любимый мужчина тяжко вздыхал, трагически делал брови «домиком» и нудно бубнил о том, что «все было ошибкой». Глупо, но я не поверила даже после того, как он встал и ушел, вместо того чтобы обнять меня за плечи и потопать вот так, в обнимку, домой…
Подписывайтесь, пожалуйста, на наш телеграмм – канал : https://t.me/newrezumeorg
Дома я немного побродила по комнате, переложила аккуратнее подушки на диване. В голове было пусто, а на сердце тоскливо. Но после пяти лет жизни вместе поверить, что можно вот так спокойно, после посиделок в кафешке, уйти к другой – очень трудно. Он вернется! Завтра. И я легла спать…
Но завтра Игорь не вернулся. Наоборот. Когда на следующий день я пришла с работы, его полки в шкафу были пусты, а на столе меня ждала записка: «Ключ у соседки Кати». Я ревела белугой всю ночь. Но утром надо было идти на работу, до Нового года оставалось всего ничего, и шеф никаких «заболела» не принимал.
— Не приходить в офис могут только те, кто умрет, — мрачно пошутил Геннадий Викторович. — Отсутствующих ждет выговор или лишение премии. Особенно это касается отдела маркетинга. Кравченко, вы слышали?
— Я Кольченко, — пробурчала я.
Никто не улыбнулся. И не возражал. Все уже усвоили: с новым директором спорить опасно для жизни. Самодур и деспот! Я всегда опаздываю, всегда тороплюсь, все время бегу. Такая уж у меня натура.
Но в то утро меня будто подменили. Хватит себя ломать! Не спеша выпила кофе, накрасилась, пытаясь скрыть следы слез, и медленно побрела к метро.
Под ногами противно чавкала грязь пополам со снегом. Так сказать, зимняя сказка. Вдруг взгляд зацепился за вывеску на магазинчике в угловом доме. «Чудеса для всех». Какие еще чудеса?
Раньше всегда магазинчик «Хлеб-Молоко» был. Безобразие! Теперь что, в супермаркет бегать за хлебом? Меня захлестнула такая злость, что я потянула на себя дверь. Сейчас им устрою, торгашам чертовым! Конечно, это был срыв на нервной почве, но в ту минуту я об этом не думала.
В помещении было очень тепло, играла приятная музыка, и пахло сладко-пряно, будто где-то глинтвейн варили. Полки и прилавок были заполнены коробками и коробочками, пакетиками, статуэтками, баночками и вообще таким количеством мелочей, что их и рассмотреть было невозможно.
— Доброе утро, — улыбнулась мне сухонькая старушка в кудряшках. — Какое чудо изволите? У нас имеются на любой вкус! Большое, на всю жизнь, или можно на одну ночь. Для ребенка, мамы или для себя? В подарок?
— Позовите директора! — потребовала я сурово. — Вы не имеете права перепрофилировать магазин продуктов в это… собрание дурацкого китайского секонд-хенда!
— Понятно, — затрясла всеми кудряшками старушка. — Любимый оказался негодяем, Новый год на носу, все подруги по парам… А тебе светит ночь в обнимку с телевизором. Сейчас мы это, милочка, исправим!
И она стала перебирать свои коробочки и пакетики, бормоча под нос нечто невнятное о судьбе и счастье. У меня же от возмущения дар речи исчез. Бабуленция перестала шуршать пакетами и обратилась ко мне:
— Тебя устроит общество брюнета лет тридцати пяти с серыми глазами? Рост… ну, не маленький, это точно. Характер, конечно, не идеальный, но тут можно поработать. Это чудо с открытой датой. Можно на день, можно навсегда. Очень выгодное предложение. Берешь? Вот, — она протянула мне коробочку. — Откроешь первого января утром. Заглянешь раньше — ничего не сбудется. С тебя пять рублей!
«Мое персональное чудо на пять рублей. Бред! — мысленно вынесла я вердикт. Заплатила монетой, сунула коробочку в сумку и пошла на работу.
Две остановки метро, потом еще минут тридцать маршруткой. Путь на эшафот. Потому что маршрутку ожидала такая толпа, что и за час не рассосется… Я уныло топталась у обочины, раздумывая: тормознуть частника или наплевать на опоздание? Внезапно новенькая «Тойота» резко вильнула из правого ряда и остановилась около меня. Водители возмущенно засигналили.
«Идиот, — подумала я. Окно опустилось.
Идиот позвал:
— Кольченко, садитесь скорей, а то мне здесь нельзя стоять.
Шеф? Меня? В свою машину? И фамилию не переврал? Я влезла в теплую пасть авто.
— А вот так выруливать из потока — можно? — съязвила.
— Я не мог допустить, чтобы вы опоздали на работу и получили выговор, либо были лишены премии.
— Это же от вас зависит.
— Конечно, от меня. Потому и не мог, — согласился тиран и деспот.
— Я чудо себе покупала. Всего пять рублей стоит. Вот…
Показала ему коробочку. Геннадий Викторович фыркнул, следя за дорогой:
— Чудо за пять рублей. Круто. А что там внутри?
— Не знаю. Немного счастья лично для меня. Велено открыть первого января, никак не раньше. Иначе не сбудется.
— По-моему, в таких коробочках продают шоколадки ручной работы. Вкусно, но ничего волшебного.
— Значит, у меня, по крайней мере, будет десерт к утреннему кофе.
— Оказывается, чудо — это так просто, — он повернулся ко мне, в серых глазах прыгали веселые чертики. — Покажете, где эта лавка находится? Мне последнее время не хватает немного счастья…
— Вы ко мне клеитесь?
— Ну что вы, Даша. Кто же клеится в начале рабочего дня? Для этого существует вечер… Кстати, девять пятнадцать. Вам выговор. Пока устный.
— А вам?
— Мне тоже. Можете озвучить всему коллективу.
— Я? Объявить вам выговор?
— Ну, я-то себе не смогу объявить! …Высокий сероглазый брюнет. Молодой и неженатый. Характер – не сахар. Я нащупала в сумке коробочку с чудом. До первого января оставалось два дня…
/КР:/
Знать бы, где эта лавка чудес…
Всем нам так хочется чудес в любом возрасте…/
19
