Странности за Алексеем она заметила давно. Он стал чаще улыбаться, расправил плечи. «Неспроста» подумала Анна, и стала собираться на вечернюю службу.
У иконы Николая Чудотворца она страстно молилась, чтобы послал он ей разум, и открыл, если против неё замышляется недоброе. Они с мужем вырастили двоих детей, казалось пришло время пожить в своё удовольствие. Но что-то не получалось.
После службы к Анне подошла знакомая, и отведя в сторонку, зашептала:
— Не хотела я, Аня, тебя расстраивать, но похоже, тебе нужно лучше приглядывать за твоим Алексеем!
— Ты о чём? Вера, прошу, если что знаешь, не молчи! — взмолилась Анна.
— Ну, не так чтобы знаю, и собственными глазами не видела. Просто, прими как совет, — пожевала губами Вера.
— Вера! Говори! — Анна почувствовала боль — слишком сильно сжала кулак.
— Мой, ты знаешь, вахтёром на третьей проходной… с тех пор, как пальцы оттяпало… — начала Вера свой рассказ.
— При чём тут пальцы твоего Виктора? Не томи, прошу! — Анна переступала с ноги на ногу, как арабский скакун, поставленный в стойло.
— А при том, что тут его поставили на первую проходную, заместо… как его… ну неважно. И вот, значит, он видел твоего Алексея с Филатовой Людкой! Они шли, взявшись за руки, ни дать, ни взять, голубки!
— Твой Виктор видел? — упавшим голосом сказала Анна, — а что за Людка?
— Людмила Алексевна, библиотекарша. В очках, так смотрится как приличный человек, а на деле, как есть пьявка! Не один брак успела разбить.
— Так может, Виктор перепутал? Он у тебя часто с больной головой на работу выходит, — сказала Анна и пожалела. Вера обиделась.
— Так ему пальцы оттяпало, а со зрением порядок. Хоть с больной головы, хоть со здоровой! — сухо сказала она и отошла от Анны, презрительно хмыкнув.
Анна стала приглядываться к Алексею. Он был подозрительно доброжелателен, шутил и даже как-то приобнял и сказал что-то вроде: «ты у меня ещё ого-го»! Но, уже года три называл её «моя старушка». Секса она избегала, и была рада, что муж от неё много не требовал, а в последнее время и вовсе оставил в покое.
Однако сейчас слова Веры она вспоминала чаще, чем «Отче наш», они отпечатались у неё в сознании, и она решила подкараулить мужа после работы. Пошла Анна в чулан, надела на себя шубу своей старухи-матери, нахлобучила платок, натянув его на самые глаза, влезла в валенки, и пошла к проходной, где был замечен её муж с развратной библиотекаршей Людкой.
Скоро сквозь турникеты предприятия повалил народ. Анна растерялась, стоя против течения, как коряга на реке при миграции лосося. Люди стукались об неё, кто-то ругался, кто-то извинялся.
— Чего раскорячилась посреди дороги, старая калоша? — заорал на неё красномордый мужик.
— Давайте, помогу вам, мамаша — с ужасом услышала она голос Алексея, и тут же спрятав оставшуюся половину лица в воротник, бросилась прочь, расталкивая рабочий люд.
После она гадала, как теперь ей пройти незамеченной в чулан, чтобы переодеться. Муж вернулся первым и маячил у окна, высматривая её в холодных сумерках. «Ишь, беспокоится — тепло подумала она, — и не было там никакой Людки, наговорила Вера». Дождавшись, пока муж отошёл от окна, она скинув шубу побежала. Слава богу, не заметил.
Близился день рождения Алексея, юбилей. Анна с вечера нарезала салаты, замариновала мясо. С утра забежала в парикмахерскую, сделала укладку, достала лежавший два года на полке нарядный костюм, который покупала на свадьбу сына, Аркашки, да свадьба сорвалась, и костюм так и остался лежать.
На столе она развернула новую скатерть, поставила свечи в подсвечниках и красиво расставила посуду. Должны были прийти друзья с работы Алексея. Сестра мужа, Паша, уже приехала специально на юбилей из Быково, и теперь помогала Анне по-хозяйству.
— Счастливая ты, Анька, — говорила она, протирая вилки и ложки, — Алёшка у тебя не пьёт, не играет, по чужим дворам не шатается! Не то, что мой Мишка! Тут недавно неделю пропадал, я уж думала, замёрз где, всё ему простила заранее, оплакивала уже…
— И где он был? — вдруг заинтересовалась Анна, слушавшая до этого вполуха.
— А в соседней избе! — сообщила Паша, и засмеялась, но смех её был безрадостным.
— И что он там делал? К кому прибился? — не отставала Анна, представившая себе, как Пашиного мужика держит при себе какая-нибудь одинокая учительница или библиотекарь, — небось, к молодухе?
— Да к бутылке он прибился! — вздохнула Паша, — у него этот интерес все другие из жизни вытеснил. Ему и бабы давно не нужны, не знаю, что хуже!
И тут Анна поняла, что завидует Паше! Но она тут же задушила в себе эту глупую зависть, и даже подумала «Бедная Паша! Нет ничего хуже, чем жизнь с алкоголиком»!
Между тем дом стал оживать, подтягивались гости. Первым пришёл Игорь, старый друг Алексея, ещё со школьных лет. Он несколько лет жил в другой стране, и привёз оттуда жену-иностранку. Мэй была маленькая, худенькая, как недоедающий подросток. На всех праздниках, куда он брал её с собою, она сидела, как затравленный зверёк, где-нибудь в уголке, и если кто-то пытался с ней заговорить, Мэй только улыбалась, и кивала, как китайский болванчик.
После Игоря и Мэй, пришли товарищи, о которых Анна была наслышана, но которых никогда не видела, так как они работали с мужем относительно недавно. Среди них была женщина, и Анна почувствовала, что это она. Разлучница. Анна знала её имя ещё до того, как женщина, смерив её взглядом и нахально улыбаясь, представилась:
— Людмила! А вы, наверное, Анна, хозяйка? Как у вас тут уютно!
— Проходите, пожалуйста, в гостиную, — с каменным лицом ответила Анна.
Праздник был испорчен. Она пыталась за столом делать вид, что ничего не происходит, но между Алексеем, Людмилой и ей сразу возникла прочная конструкция, треугольник, который люди не видели глазами, но, как она думала, чувствовали сердцем. Уж слишком много комплиментов жене юбиляра было сказано. Анна восприняла это как жалость, которую, как она была убеждена, испытывали к ней гости, которые конечно, были в курсе.
Людмила пришла с новыми товарищами мужа, их было трое: Борис, Никита и Алексей-второй, как его называли, чтобы не путать с юбиляром. Она разговаривала преимущественно с ними, Анна не спускала с неё глаз, и видела, что время от времени библиотекарша кидала томные взгляды на её мужа. Когда настала её очередь говорить тост, она смутилась, сказала, что не умеет произносить речи, но после, подбадриваемая другими гостями, встала и произнесла, глядя на именинника влажным и откровенным взглядом.
— Алексей! Мы знакомы недавно, но этого времени хватило, чтобы оценить твою доброту и чуткость! Я хочу пожелать тебе крепкого здоровья, счастья, и чтобы все твои желания, исполнялись! С днём рождения!
Раздался звон бокалов, и Анна, не справившись с подступившим к горлу комом, побежала к себе наверх, в маленькую комнатку, где помещалась только кровать и трюмо с пуфиком. Увидев троекратно отображающуюся в зеркале Мэй, Анна вздрогнула от неожиданности.
— Простите меня, — потупилась та, — я случайно забрела сюда. Меня быстро утомляют большие компании. Люблю побыть одна.
— Ничего страшного, — сказала Анна, стуча себя в грудь, чтобы поскорее протолкнуть ком, мешающий ей дышать, — вы хорошо говорите по-русски, Мэй! Всегда ухóдите… не было случая.. проверить…
— Я училась в столице, — ответила та, — лягте на кровать, я вам помогу!
Анна повиновалась и легла. Мэй осторожно стала разминать ей шею и плечи, и Анна с изумлением почувствовала облегчение.
— Это как? Отпустило! — выдохнула она, и снова вдохнула полной грудью, — спасибо, Мэй!
— Ничего особенного, просто я убрала… я не знаю как это звучит по-русски. Рада, что вам легче.
— Он меня так обидел! — неожиданно для себя самой пожаловалась Анна, — привёл любовницу в наш дом! Вы понимаете?
— Да, — кивнула азиатка и опустила глаза, — это очень печально, но…
— Но? Прошу вас, продолжайте! Скажите, как мне избежать унижения? В каждом взоре я вижу жалость, а раньше была зависть!
— Это очень печально, но не смертельно… поверьте мне, — Мэй улыбнулась.
— Откуда вам знать? — вскинулась было Анна, но Мэй вздрогнула, и ей пришлось говорить гораздо тише: — откуда вам знать? Или… Игорь изменял вам?
— Нет, я даю мужу всё, чтобы он не ходил в чужие постели, — не совсем по-русски выразилась Мэй, — мужчине важно чувствовать себя мужчиной, и если у него появляется другая, значит, что-то он от вас недополучает.
— Что он недополучает, свинья! — разозлилась Анна, — всегда сыт, обут, одет, наглажен!
— Вы его любите? — вдруг спросила Мэй, и её узкие, блестящие глаза посмотрели Анне прямо в душу.
— Я… а…ну, конечно, я..
Слово «люблю» не давалось ей. Она просто не смогла его вымолвить.
— Ваш муж не ваша собственность, — мягко сказала Мэй, — и чем скорее вы это поймёте, тем больше у вас шансов спасти семью.
— Ну это уж совсем… ни в какие рамки… — вставая, сказала Анна, — я на вас не сержусь, потому что понимаю, что мы с вами воспитаны в разных культурах!
Оставив Мэй, она спустилась вниз. Муж поднялся ей навстречу:
— Ань, ну где ты была так долго? Я уж начал беспокоиться!
— Можно подумать! — фыркнула она, — ну что, пора подавать горячее?
Змеища Людмила засмеялась противным голоском — Алексей-второй шептал ей что-то на ухо, не иначе, как какой-то пошлый анекдот. Анна пошла на кухню, и вытащив противень, стала наполнять большие блюда мясом и овощами. Показалось добродушное лицо золовки Паши.
— Аня, что же ты не позвала? — возмутилась она, — я помогу!
Вдвоём они поменяли тарелки, пополнили запасы съестного, освежили кувшины с соком и морсом. Голоса гостей слились в какой-то общий гул, перед глазами мелькала посуда, непрерывно слышался раздражающий смех библиотекарши.
Анна не выдержала и сняв фартук, шагнула к лестнице.
— Ань, ты куда? — крикнул ей вслед юбиляр.
— Пойду, прилягу ненадолго. Извини, подустала.
Она снова пошла наверх, туда, где оставила Мэй. Женщины там уже не было, но на трюмо стоял, отражаясь в зеркалах, пузырёк тёмного стекла. Повертев его в руках, Анна сунула его в карман и легла, растянувшись, на кровать.
Полежав с полчаса, она решила спуститься к гостям. Игорь с Мэй уже одетыми стояли у дверей и прощались с Алексеем.
Отведя Мэй в сторону, Анна протянула ей пузырёк.
— Вы забыли, это ведь ваше, — сказала она.
— Это подарок, для вас. Эти капли успокаивают нервы. Я тут вспомнила.. если ваши подозрения насчёт любовницы подтвердятся, приходите, я дам вам средство, которое вновь сделает вас единственной женщиной для него.
Они ушли, а Анна всё стояла с пузырьком в руке. «Единственной женщиной для него»… отражались в её сознании слова Мэй.
Кто она такая, эта жена с Востока? О себе она вообще никогда не рассказывала, всегда пряталась по углам. Но она помогла ей восстановить дыхание… может, поможет и избавить мужа от любовницы?
Муж сам узнал для Анны телефон Мэй. Анна сказала, что та обещала ей средство от головной боли. Мэй работала администратором в одном из азиатских ресторанчиков, и условилась встретится с Анной там. Протягивая ей пузырёк с каплями, Мэй прошептала:
— Он будет только ваш, поверьте. Но это не обязательно сделает вас счастливой. Хорошо подумайте, прежде чем… использовать средство.
6
